“Пропагандистская игра”. Как Верховный суд Карелии признал факт геноцида во время финской оккупации

Личное мнение журналиста

Верховный суд Карелии признал факт геноцида народов СССР во время финской оккупации. Решение это было вынесено 1 августа, и не имелось никаких сомнений, что будет оно именно таким. Сам процесс, однако, был полон сюрпризов, демонстрирующих новый этап развития судебной системы в России: теперь она используется не только для репрессий, но и для пропаганды. Однако обо всем по порядку.

Судебное разбирательство, инициированное прокуратурой Карелии, началось с того, что на первое заседание явился глава Карелии Артур Парфенчиков. И не в качестве простого слушателя, а в качестве участника процесса. Почему? Зачем? Свидетелем событий Парфенчиков не был, специалистом-историком не является. Загадка.

Еще одной странностью стал показ в суде фильма “Призрак великой Финляндии”, снятого ВГТРК. Фильм хоть и документальный, но это все же фильм, в котором подбор фактов осуществлял его автор в соответствии со своими представлениями и идеями. Зачем смотреть кино в судебном заседании — вопрос такой же риторический, как и то, зачем там было слушать Парфенчикова.

Уже во время первого судебного заседания государственное информагентство “ТАСС” опубликовало предупреждение, а точнее — угрозу от карельского управления ФСБ. Главное репрессивное ведомство страны заявило, будто кто-то пытался подкупить российских журналистов, блогеров и общественных деятелей для подготовки антироссийского контента в связи с судом по делу о геноциде. А потому всем, кто желает об этом суде рассказывать, следует помнить об уголовной ответственности за госизмену.

О каких журналистах и блогерах идет речь в сообщении, откуда были произведены попытки подкупа, какой контент может считать антироссийским? ФСБ Карелии не ответила на все эти вопросы, которые Barents Observer отправил на официальную почту ведомства. Одно было понятно: люди, которые скажут о суде что-нибудь “не так”, могут лишиться свободы до конца жизни, если они в России, или получить уголовное дело, если они за ее пределами.

Как будто этого было мало, в день, когда суд выносил решение, сотрудники ФСБ пришли к независимому журналисту Валерию Поташову. Он как раз собирался по заданию “Новой газеты” идти на заседание — но именно в этот день силовики решили проверить, не сотрудничает ли Поташов с изданием “Радио Свободная Европа”, которое в России объявлено нежелательной организацией. Поташова в итоге отпустили, однако за коллегу было реально страшно.

В общем, силовики проявили крайнюю обеспокоенность по поводу возможностей создания “антироссийского контента” в связи с прошедшим судом. И мне даже интересно, чем обернется для меня написание этого текста и не получу ли я вдогонку к званию “иноагента” еще одно клеймо.

Начнем вот с чего.

Об ужасах оккупации написано множество книг и статей, причем по обе стороны границы. Широко известно и то, что помещалось в лагеря преимущественно русское население. Что финны совсем по-другому относились к представителям финно-угорских народов, которых считали своими. Что ущерб от оккупации (да и в целом от войны) был колоссальным.

Несколько менее известен тот факт, что Финляндия стала единственной страной, кто в полном объеме выплатил Советскому Союзу репарации. Общий объем их составил почти 230 миллионов долларов; сейчас прокуратур оценила ущерб от оккупации в 20 триллионов рублей — почти 2,5 годовых бюджета Финляндии и более половины российского бюджета на 2024 год.

Невзирая на это, прокурор и губернатор в суде ожидаемо заявили о необходимости “восстановить историческую справедливость”. В свое время злодеяниям финских оккупантов не уделили должного внимания, преступники толком не были наказаны, Финляндия не выплачивала компенсаций узникам концлагерей, у военных преступлений нет срока давности, и вот именно сейчас…

А еще российские суды почему-то не рассматривают иски о геноциде народов СССР в связи с депортацией чеченцев и ингушей в 1944 году. Насильственному переселению подверглись более полумиллиона человек. В результате погибли примерно 100 тысяч чеченцев и 23 тысячи ингушей, то есть примерно каждый четвёртый. На такой суд в качестве эксперта можно было бы пригласить американского исследователя Брайана Глина Уильямс — он полагает, что высокая смертность чеченцев и ингушей в ссылке позволяют считать депортацию геноцидом. Но суда нет.

Или взять в целом сталинские репрессии. По мнению некоторых исследователей, им подверглись десятки миллионов человек, а от 4 до 6 миллионов были убиты или умерли только в местах заключения и во время депортаций. Но прокуратура не подает по этому поводу никаких исков. Более того — про репрессии сейчас вообще стараются как-то не вспоминать, потихоньку переписывая историю, о сохранности которой якобы пекутся чиновники и силовики.

Наконец, тот факт, что Финляндия вступила в союз с нацистской Германией — это отдельно подчеркивалось на суде как одно из доказательств злонамеренности финнов. Действительно: что может быть хуже, чем стать союзником Гитлера — очевидного злодея? Однако для полноты картины следует иметь в виду, что за полтора года до вторжения фашистских войск в СССР случилась Зимняя война, в результате которой финны потеряли часть территории и приобрели страх перед восточным соседом. Это не оправдывает зверства по время оккупации, но раз уж чиновники взялись защищать историческую правду, надо идти до конца.

Премьер-министр Финляндии уже назвал решение Верховного суда Карелии “пропагандистской игрой”. А исследователь Института внешней политик Юри Лавикайнен идет еще дальше. Он полагает, что Россия старается создать образ врага в отношении Финляндии точно так же, как делала это в отношении Украины прежде, чем начать полномасштабное вторжение. «Мы можем только сказать, что можем быть удовлетворены тем, что в этой ситуации мы являемся членами НАТО», — резюмирует исследователь.

Российское государство не просто активно использует прошлое для своих сиюминутных нужд; у него, кроме прошлого, ничего нет. Оно не способно дать своим гражданам достойную жизнь, а взамен предлагает гордиться победой в Великой Отечественной войне и злиться на старых врагов. Счастливого будущего на этом фундаменте не построить; но военную машину — можно.