Фото со страницы губернатора Белгородской области Вячеслава Гладкова

“Я, б****, поехал людей защищать, а меня сделали последним пид***сом!”

Солдат-доброволец с Северо-Запада самовольно вернулся домой после боев в Украине. Мужчина рассказал о разрухе в армии. А супруга другого добровольца пожаловалась на то, что больных бойцов бросают на произвол судьбы без медицинской помощи.

Житель одного из регионов Северо-Запада несколько месяцев воевал с Украиной, после чего вернулся домой, несмотря на запрет своего начальства. Мужчина отправился на фронт добровольцем, но остался в ужасе от того, с чем ему пришлось столкнуться. Он рассказал Barents Observer о плохом обеспечении, мародерстве, вранье со стороны командования и огромных жертвах. Также у нашего издания есть свидетельства о том, что раненых и больных российских солдат бросают без медицинской помощи, а среди них оказываются люди с тяжелыми и очень заразными заболеваниями.

От редакции: Доброволец, о котором пойдет речь в тексте, согласился говорить с журналистом BO исключительно на условиях анонимности. Мы не можем проверить правдивость многих его заявлений, однако Barents Observer достоверно известно, что этот человек действительно служил в российской армии, а затем покинул свое подразделение вопреки требованию командиров.

“Если бы я знал, я бы в такую жопу никогда не поехал”

— Там ГУЛАГ. Там никого не хотят отпускать, только ногами вперед. Каждый солдат об этом знает, и родственники знают, но не знает только наша верхушка, — начинает свой рассказа Олег (имя изменено. — Прим. ред.). — Передачки по телевизору смотришь — там все чистенькие, красивые… Нет, ну на танках-то понятно: приедут, два выстрела сделают и с**бали (свалили). А нам там отдувайся под всем подряд.

Олег — житель одного из городов Северо-Запада, мужчина средних лет. Срочную службу в свое время не проходил по состоянию здоровья. Летом он решил отправиться на войну с Украиной, чтобы, по его словам, лично посмотреть, как обстоят дела на фронте. Как и все добровольцы, он подписал контракт. Мужчина планировал провести на войне три месяца и, “если понравиться”, остаться еще. Но ему не понравилось.

— Я был на передке от начала до конца. Потерь было дох*** (очень много). Каждый день убитые. Трупы каждый день и с той, и с другой стороны. “Вагнеров” (наемников ЧВК “Вагнер”. — Приме. ред.) убивали по 150 человек за сутки. И этого никто не знает, это в официальные сводки никуда не идет! А там сплошные зэки (ЧВК “Вагнер” с лета вербует заключенных из российских тюрем. — Прим. ред). Они подыхали и на своих растяжках, и на наших. Схем минирования нет, все подрываются и на чужих минах, и на своих.

Погибали от артиллерии, снайперов и мин. “Лепестки” (вид противопехотных мин. — Прим. ред.) разбрасывают и украинцы, и мы. Фосфорные боеприпасы и мы применяли, и они. Плевать на все законы войны. Я молился каждый день за всех; там только это и остается делать. Все, кто в бога не верил, сразу поверили! Я как попал туда — ну, думаю, как тут выжить-то? Трупом можешь стать в любую секунду, летает без перерыва. Каждый солдат говорит: если бы я знал, я бы в такую жопу никогда не поехал, — рассказывает Олег.

По словам мужчины, российские солдаты страдают не только из-за действий противника, но и из-за плохого снабжения.

— Еды нет ни*** (совсем). Голодные, холодные… Привозят тебе гречку, макароны и рис; за водой нужно идти к роднику — правда, под снарядами. На позиции костер жечь нельзя: тут же украинцы рас**ярят (разбмобят). И как эту гречку приготовить? Насмешка над людьми. Привозили сухпайки — по 14 штук на 10 человек; сухпаёк рассчитан на сутки, а нам вот это количество приходилось растягивать на две недели.

— В итоге ходили по разъ***нным (разбитым) деревням. Там в каждом доме есть подвал, находили там консервы. Просроченные, со ржавыми крышками, половина с плесенью… И вот это берешь — и жрешь. А что делать? Еще находили пасеки заброшенные; пчелы тебя покусают, но меду хоть пожрешь.

Коровы бездомные ходят. Деревни же все разбомблены; местные жители кто умер, кто ушел. Один раз корову застрелили, чтобы мяса раздобыть. А так они прямо на минах подрывались, и мы их ели.

Фото со страницы губернатора Ненецкого автономного округа Юрия Бездудного

Гуманитарку якобы привозили. Ругань была с начальством: они отчитывались, будто все доходит, а на самом деле — ни*** (ничего) не доходит. Пять пар носков на сто человек, штук десять рукавиц, пара шапок. Понятно, что все разворовывается. По крайней мере, до моего отделения ничего не доходило. У меня шапки не было, так я нашел шапку какого-то украинца и ходил в ней. Так все там ходят: нашел какой-нибудь свитер ободранный — надел его, чтобы не сдохнуть от мороза. Постоянно приходилось отжиматься и приседать, чтобы хоть как-то согреться. А что? костры жечь нельзя, форма х****я (очень плохая), берцы летние.

Если есть возможность купить что-то, покупали за свои деньги. Несколько раз была возможность заехать в город, так приходилось всё покупать, даже форму эту сраную, за огромные деньги. Радиостанции приходилось покупать, чтобы хотя бы с позиции на позицию дозвониться. Потому что нам выдавали полное говно, батарейки садились за полдня, — говорит Олег.

“Трактор видел? Будешь механиком на бронетранспортере!”

По словам мужчины, подобная ситуация и в других частях российской армии. Такой вывод он делал на основании информации, поступавшей от других солдат.

— У сослуживцев дети тоже служили, только на других участках. Так они все то же самое рассказывали: в поле кинули, ни еды, ни курева, ни чего. Сказали окапываться, а окапываться нечем…

Там весь фронт такой. Кто воевать дальше будет? Каждый говорит: если бы я знал, что здесь такой п****ц (ужас), я бы никогда даже в страшном сне не подумал сюда пойти. Люди были, прошедшие чеченские кампании, и они говорили, что даже там такого п***ца (ужаса) не было. Одежду, говорят, хоть каждый день можно было менять. И еда была, и промедолу выдавали немерено. А сейчас промедол тоже выдают, но он, как говорят раненые, нифига не работает. Просроченный, что ли?

О плохом снабжении армии ранее много говорили и сами бойцы, и их родственники. Barents Observer сообщал, что на официальных страницах российских губернаторов можно найти сотни жалоб на условия, в которых находятся мобилизованные и добровольцы. Им не хватает самого необходимого, начиная от еды и заканчивая экипировкой. Власти долго отказывались признавать проблему, утверждая, будто все подразделения и бойцы “имеют все необходимое оснащение”. Лишь в конце октября пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что имеются трудности с экипировкой военнослужащих, но скоро они будут решены. Однако, несмотря на эти обещания, жалобы поступают до сих пор.

Фото со страницы главы Карелии Артура Парфенчикова

Происходящее на фронте Олег охарактеризовал словом “бардак”. Например, по его словам, в войсках не хватает людей нужной квалификации.

— На технику сажают людей без опыта. Спрашивают: “Ты когда-нибудь трактор “Беларусь” видел? Будешь механиком на бронированном транспортере!” Они, кстати, старые все, списанные, еле ездят… Так вот, когда нас эвакуировали, в нас танк врезался на полном ходу! Танк наш, российский! А ребята на броне сидели. В итоге у парней ноги переломаны, у кого-то голова пробита — полное мясо…

С артиллерией никакой слаженности. Пока передал информацию через десять рук, наши начали стрелять, а врага уже нет… С такими друзьями и врагов не надо. Это министерство обороны е***ое (плохое) — это п****ц (ужас) какой-то. И хотелось бы верить и президенту нашему, и Шойгу… Они так говорят красиво, глазки у них такие сочувствующие, но по факту верить им не получается.

А вот украинцы стреляют — вообще молодцы. Их профессионалы учат. Мы украинцев уважали за то, что они воюют хорошо.

“Мы тут медленно умираем”

В распоряжении Barents Observer есть письмо жительницы одного из регионов Северо-Запада. Она просила властей так называемой ДНР, чтобы те помогли ее мужу, также добровольцу. Он заработал воспаление легких и остался без медицинской помощи, как и еще полтора десятка его сослуживцев.

Мужчину и его сослуживцев (в общей сложности 15 человек) разместили в доме в одном из поселков Харьковской области. Местных жителей из этого дома предварительно выгнали. Бойцы, по словам заявительницы, находились в крайне тяжелом состоянии. У них были диагностированы такие болезни, как пневмония и бронхит. Один из бойцов был контужен, у другого имелся перелом ребер, еще у одного — травма ноги.

— Командование уехало. Перед этим мужчины сдали командованию оружие и обмундирование. Они лишены материально-бытового обеспечения и медицинской помощи. Лекарств нет, света и газа нет. Как говорит муж, мы тут медленно умираем,

— писала женщина.

Согласно имеющейся информации, несколько добровольцев имели хронические болезни: астма, проблемы со зрением, кардиологические заболевания. У двоих был гепатит С, которым можно заразиться, например, при контакте с кровью больного человека. Проверить это невозможно, однако известно, что на войну действительно призывают людей с гепатитом.

Фото со страницы губернатора Мурманской области Андрея Чибиса

О том, что на фронт попадают люди с плохим здоровьем, рассказывал и Олег.

— Я, например, по своему физическому состоянию вообще служить не должен бы, у меня куча хронических болезней. Но они же вообще здоровье не проверяют. Медкомиссия заняла пять минут, после чего меня присвоили… высшую категорию годности. А по факту девяносто процентов тех, кто с мной служил, если их по-хорошему проверять — никто не пройдет, — считает мужчина.

Доброволец с обязательствами

Олег, пойдя на фронт добровольцем, заключил контракт на три месяца. Когда срок контракта истек, мужчина заявил командованию, что поедет домой. Однако его обвинили в дезертирстве.

— В один момент нас стали выводить с позиций. Пошли слухи, что нас отвезут в Каменку (военная часть в Ленинградской области — Прим. ред.), переформируют, дембелей отпустят. А к тому моменту мобилизация была уже закончена. Но нам командиры говорили: “Никуда вы не уйдете, будете служить до окончания войны. Когда нас вывезли на территорию России, я о своем желании уйти сообщил командованию. И мне сказали: вас всех объявят дезертирами. Ну мы автоматы сдали и поехали. Сперва на попутке до ближайшего города. Там купил гражданскую одежду, а потом домой.

У меня контракт закончился, мобилизации нет. В военкомате мне вообще заявляли, что контракт я могу расторгнуть в одностороннем порядке. Позиций я не покидал — нас уже вывели на территорию России. На каком основании меня могли удерживать? Я, б**** (блин), поехал людей защищать, а меня сделали последним пид***сом (гомосексуалом)!”

— возмущается Олег.

Фото со страницы губернатора Белгородской области Вячеслава Гладкова

Активистка движения солдатских матерей из Петербурга объясняет: понятия “доброволец” в Вооруженных силах нет. Фактически, государство обманывает людей, утверждая, будто они, по своей воле отправляясь на фронт, могут самостоятельно его и покинуть.

— Эти люди своего статуса вообще не понимают. Скорее всего, с ними заключен контракт, а это значит, что они контрактники. А у контрактников сегодня запрет на прерывание контракта: он будет вечным, пока у Путина не закончится желание продолжать бойню. Однако это не значит, что надо опускать руки и делать, что тебе велят. У нас есть методы, как помогать таким людям, — сказала активистка (она попросила не указывать свое имя из-за риска преследований со стороны российского государства).

Сейчас Олег находится в родном городе. Он утверждает, что не собирается скрываться от властей, так как ничего плохого или противозаконного, по его мнению, он не совершил. “Я свои обязательства перед Вооруженными силами выполнил, а они свои нет”, — говорит мужчина. Отдельное негодование Олега вызывает тот факт, что за участие в войне с Украиной ему недоплатили.

Powered by Labrador CMS